Если же взять японцев с их прославленной системой дошкольного воспитания, то в ней фантазии просто нет места. Она не поощряется, не осуждается -- она просто отсутствует. Взрослый японец даже для прагматичного американца — существо нудное: он патологически правдив и начисто лишен воображения.

Буйный всплеск фантазии наблюдается у детей между тремя и четырьмя годами. Перемены происходят буквально каждый день. Только вчера еще, кажется, он цеплялся за внешнее сходство и вот уже все чаще, все легче отрывается от него, отправляясь в свободный полет фантазии. Шашки, например, могут быть чем и кем угодно, заменяя собой и натуралистичные фигурки солдатиков, и посудный сервиз.

Тем, у кого есть дома трех-четырех летний фантазер, знакомо это чувство изумления. Если есть на свете чудеса, то рождение воображения в ребенке — одно из них. Умнейшие люди исписывали тысячи страниц, пытаясь определить смысл и сущность фантазии. Сходятся они в одном: в признании необходимости и важности фантазии, которой природа отвела такое значительное место в человеческой жизни. Несомненно, что ребенок, превращающий силой своего воображения бутылочные пробки в гостей на балу, а пуговицы — в солдат и генералов на поле битвы, ощущает себя всемогущим. Ни один настоящий полководец на поле битвы не имеет такой власти.

Тут происходит сотворение мира — ни больше, ни меньше. Быстро растущая душа преодолевает неумелость и несвободу детского тела. Ребенок создает себе мир, где он — самый большой и главный, где все от него зависит, где он может превратить любой предмет в другой, наделить его любыми функциями. Опыт всемогущества наполняет его силой, душа созревает и крепнет от ответственности.

Поразительно, что взрослые совершенно не помнят этого ощущения. Им кажется, что ребенок играет со “всяким мусором” от того, что у него нет настоящих красивых игрушек. Взрослые — это настоящие диверсанты. Они покупают детям игрушки, как две капли воды похожие на предметы реального взрослого мира. Завороженные этим сходством, дети покидают мир своей фантазии и позволяют взрослым навязывать им свои правила игры.

Но возможности “настоящих” игрушек ограниченны, и детям скоро становится скучно. В глубине души ребенок ощущает потерю статуса: из властелина мира он превратился в обслуживающий персонал при дорогом заводном автомобиле. Делать с ним особенно нечего, разве что хвастаться. Недаром дети любят брать их во двор, где есть публика, а дома предпочитают возиться со старыми кубиками, один из которых — автомобиль, два — грузовик, а пять — уже поезд. Так взрослые подменяют в детях радость творчества радостью обладания.

В пять-шесть лет дети охотно примеряют фантазию на себя, принимая ролевые “обличия”. Сложить с себя ответственность, спрятаться за маской — одна из возможностей воображения. Побыть злым, плохим серым волком, мощным быком, все сметающим на своем пути, или говорящей куклой, которая может сказать маме ТАКОЕ -- какая отдушина!

Дети, у которых не развито или подавлено воображение, часто бывают просто несносными. Все те эмоции, которые не удалось “отыграть”, выплескиваются на окружающих. Взрослые даже не догадываются о причине этих срывов и истерик. А если бы догадались, то приложили бы все усилия для поощрения и развития воображения.

“Выпускание пара”, разрядка — это лишь частный случай применения ролевой игры, основной смысл которой — развитие сочувствия, способности ставить себя на место другого существа и даже предмета. За один вечер ребенок может побыть морским чудовищем и золотой рыбкой, которая служит людям; мышонком, имеющим братьев в соседних квартирах; лягушкой, которую приличные люди даже в дом не пускают, а еще конфеткой, которую никому не удастся съесть...

В последнее время психологи и педагоги обеспокоены исчезновением фантазии из детской жизни, и жизнь эта становится все менее детской. С помощью “детских” телепрограмм и компьютерных игр взрослые вытесняют детскую фантазию своей собственной, а взрослая фантазия иначе устроена.

Кроме того, дошкольное детство почему-то представляется родителям пустой тратой времени. Чтобы исправить эту ошибку, они спешат заставить трехлетних детей учиться чему-нибудь “полезному”. Но у детства совсем другие задачи — намного важнее раннего обучения грамоте и иностранным языкам. Дошкольное детство — это страна чувств. Как бы бурно ни шло познание мира в этом возрасте, оно насквозь пропитано и окрашено чувством. И именно ему служит воображение. Пока психологи считали воображение функцией интеллекта, у них ничего не получалось, картинка не складывалась. И только признав его принадлежностью мира чувств, ученые смогли понять, почему так пышно цветет оно в раннем детстве. И почему лишь поэты проносят эту буйную фантазию через всю жизнь.

Ольга МИХАЙЛОВА, детский психолог.