А, впрочем, игры остаются в нашей жизни и “в чистом виде”. От рулетки и шахмат до альпинизма и моделирования одежды. И никому не придет в голову удивляться сильным эмоциям проигравшего спортсмена или разорившегося картежника, повторяя “это всего лишь игра!”

Любому, кто хоть изредка смотрел поучительные передачи типа “В мире животных”, известно: зверята учатся выживать и побеждать именно в игре. У ребят то же самое. Общеизвестно, что (за редкими исключениями) мальчики с младенчества предпочитают игры спортивные, технические, боевые. Они с упоением строят, укрощают механизмы, борются друг с другом. Словом, учатся выживать в окружающей среде. Девочки же обожают играть в ролевые игры с многочисленными персонажами. Командуют целыми обществами разнохарактерных подчиненных (от плаксы-Катюши до хулигана-Мишки). Короче говоря, учатся манипулировать людьми в своих интересах. Сколько же тысяч лет назад заложилась эта “программа полов” в наши гены!

Но кроме древних задач выживания пола, игра несет и другую немаловажную функцию. Она заменяет ребенку реальные опасности и острые впечатления. Любая игра делает его жизнь богаче, расширяет опыт далеко за пределы того, что можно пережить в повседневности. Вряд ли принесут пользу его психике “взаправдашние” спасение от пожара, борьба с маньяком, ограбление банка или жизнь в джунглях в роли Маугли. Другое дело игра: здесь можно смело опустить неприятные моменты и до бесконечности муссировать выигрышные сцены. Почувствовать себя самым сильным, смелым, великодушным, самой красивой, заботливой и авторитетной. Впрочем, все это уже “высшие” игры. А начинается все гораздо проще.

До поры до времени маленький ребенок играет не с другим человеком, а рядом с ним. Как шахматные персонажи из Зазеркалья не замечали большую Алису, так и младенец воспринимает ваше участие как явление окружающей среды. Вот восьмимесячный малыш выбрасывает из манежа игрушку, а вы терпеливо кладете ее обратно. Восторгу нет предела и выбрасывать игрушку он будет до бесконечности, удивляясь, что она вновь и вновь “возникает” в манеже. Но попробуйте не вернуть ее на место: игра прервется, и об его недовольстве этим фактом вы узнаете незамедлительно.

На втором году жизни ребенок уже осознает, что источник его развлечений — другой человек. Он вновь и вновь требует повторения “В ямку — бух!”, полетов под потолок и “козу-базу”. Но не обольщайтесь: он играет не с вами, а просто использует вас как игрушку. Новые предметы вызывают у него интерес: можно ли их погрызть, сломать, ими почертить, побросаться — поиграть! Товарищи по игре воспринимаются именно в этом смысле — пощупать, погрызть, попробовать оторвать кусочек. А если нельзя, интерес мгновенно переключается на следующий объект, одушевленный или нет — ребенку без разницы. Было бы интересно.

Около трех лет у ребенка появляется первое “Я”, и он начинает соотносить себя с другими людьми, постигать науку взаимоотношений. И игры его тоже резко меняются: они становятся сюжетными, ролевыми, играми-взаимодействиями. Даже когда ребенок играет в одиночестве, он разговаривает с игрушками (и за них!). Заставляет их играть роли и часто меняться ими. В играх появляется много элементов “как будто”: символики, чудес, волшебства и прочей небывальщины. Вот тут нельзя допустить ошибки.

В душе ребенок прекрасно знает, что его игра “понарошку”. Но попробуйте только проявить неуважение или неверие к ней! Например, потребовать, чтобы ребенок бросил игру, когда пора обедать или ложиться спать. Ребенка просто оскорбляет, что его занятия не столь уважаемы, как разговор мамы по телефону или работа папы за письменным столом. “Я занят!” — говорит он серьезно и не допускает мысли, что к его занятости могут отнестись не столь же уважительно, как делам прочих домочадцев. Выход для родителей: либо преподнести обед (сон) как продолжение игры, либо установить жесткие правила “Все за стол” или “Всем спать” для всех членов семьи.

Самый большой психологический стресс при начале школьной жизни испытывают те дети, которые, как говорят психологи, “не наигрались”. Чем раньше начинается обучение, тем больше таких детей. Вот почему обучение, начинающееся в 5-6 лет, представляет собой игру. Как правило, дели охотно включаются в нее. Вспомните, ведь игра для них — возможность узнать что-то новое. Правда, здесь есть опасность того, что в один прекрасный момент ребенок скажет: я больше не хочу в это играть. Обучение тут как правило ни при чем: скорее всего малыш просто не нашел контакта с одноклассниками или педагогом, чувствует дискомфорт в обществе чужих людей. В этом случае уместно поддержать игровую тему: договориться с учительницей о присутствии на занятиях самого любимого игрушечного друга или какой-нибудь другой успокаивающей “частички дома”. Ну, а на переменке поиграть — святое дело. Здесь любые игры хороши — от машинки или куклы, принесенных из дома, до пряток, позволяющих ребенку побыть несколько минут наедине с самим собой. Такая психологическая передышка совершенно необходима, даже если ребенку очень нравятся “игры в классе”.

Школьники даже в средних и старших классах охотно продолжают играть дома. Не стоит стыдить 10-12-летнюю девочку, если она упорно играет в куклы, и посмеиваться над мальчишкой, катающим машинку по страницам учебника химии. Ребенку нужно играть столько, сколько хочет. Ваши увещевания, насмешки и запреты могут сыграть с ним злую шутку. Мало ли взрослых мужчин увлечено игрой “в машинки”, мало ли женщин превращают своих дочерей в “кукол”!

Ольга МИХАЙЛОВА