Встречи с Дашей всегда предсказуемы. С чего бы ни начиналась беседа – с нового романа Акунина, парижской недели моды или глобального потепления, можно быть совершенно уверенной: через 15 минут она заговорит о мужчинах. И раз в две минуты будут звучать слова: «эгоисты», «потребители», «безответственные».

Вообще, Даша девушка неглупая. Но когда ее «сносит» на обсуждение противоположного пола, что-то в ее голове замыкает. Говорит она всегда об одном и том же и всегда одинаково эмоционально. Причем собеседник ей не нужен. Нужны уши.

В принципе, понять Дашу можно. Как и многие российские женщины, она выросла без отца. Мама – женщина правильная и интеллигентная – жила жизнью замкнутой. Мужчин в доме не было.

Когда Даша в девятом впервые влюбилась, она была в ужасе: до этого все ее представления о мужчинах сводилось к героям книг и кинофильмов. В действительности, «что мужчины за звери такие», она, по ее же признанию, совсем не представляла. В сущности, с тех пор мало что изменилось. Как и мама, Даша все же вышла замуж, правда, ненадолго. От замужества осталось много горьких воспоминаний и сын Саша.

И вот, когда Даша в очередной раз заводит свою любимую тему, у меня в голове проносятся воспоминания об ее отношениях с единственным по-настоящему близким ей человеком мужского пола – сыном.

Жалость к себе

Саше два года. Мы все приглашены на день рождения к общей подруге. Взрослые сидят за столом, беседуют о своем. Дети играют на ковре – с ними «борется» наш однокурсник, Вася: перекидывает через спину, крутит за руки, катает на шее. Дети в восторге. Но вот Саша, приземляясь с Васиной шеи на ковер, слегка ударяется коленкой. Слышен писк. У мальчишки на лице застыл вопрос: разреветься или нет? И тут, понятно, все зависит от мамы.

Ей бы подойти к нему, улыбнуться, сказать что-нибудь вроде «ничего страшного», и переключить внимание на что-то другое. Но нет. Даша в два прыжка подлетает в Саше, начинает причитать над ним и ругаться на Васю. По реакции мамы Саша понимает: произошло что-то ужасное. И еще полчаса мы слушаем Сашин рев, вызванный, конечно, не болью в коленке, а жалостью к себе.

Ябеда

Саше восемь лет. Даша встречает его из школы, зареванного. Выясняется, что одноклассники в шутку спрятали его портфель.

Разумеется, Даша «встает грудью» на его защиту. Жалуется учительнице, требует собрать всех мальчишек у директора, отчитывает их со словами: «если вы еще раз так, то я вам…». Саша стоит у мамы за спиной и всхлипывает, в то время как одноклассники строят про себя очередной план досадить ябеде.

А ведь можно было помочь сыну самоутвердиться. Каким образом это сделать – зависит, конечно, от конкретной ситуации. Например, можно посоветовать ему поговорить в одноклассниками и выяснить, чем он им не угодил. Или записать его в секцию по борьбе, чтобы он обрел уверенность в себе и, в случае необходимости, смог дать отпор обидчикам. В конце концов, переключить восприятие ребенка с обиды на игру, и предложить продолжить ее: скажем, втихаря засунуть в портфели обидчиков треснувшие сырые яйца (шутка).

Но правило здесь одно: в своих проблемах со сверстниками мальчик должен разбираться сам. Если, конечно, вы не хотите, чтобы он навсегда остался «маменькиным сынком». Это не значит, что нужно бросать его один на один с трудностями.

Сиди рядом, сынок

Саше десять лет. Мы едем в метро. Саша сидит рядом с мамой. В вагон входит женщина с тяжелой сумкой и встает напротив Саши. Мальчик порывается уступить ей место. В ответ на это мама дергает его за руку и шепчет: «Сиди рядом, сынок». Саша сидит.

Сейчас Саше 13 лет. И в жалобах Даши на мужской пол имя сына упоминается все чаще. Мол, целыми днями валяется на диване, никогда не поможет по дому, из-за своего эгоизма не может завести друзей… И когда Даша об этом говорит, в ее голосе звучит привычная такая обреченность: ну что с него взять, мужчина ведь… Самое страшное в том, что, в сущности, Даша вполне довольна происходящим: ведь Сашино поведение идеально вписывается в ее картину мира.